Начало
«Смотрите, счетчик», — Закричал кто-то в студии. На этот раз зрители так же дружно, как смеялись до этого, ахнули.
+10000 км. Число продолжало увеличиваться.
А Ден и не думал помирать от страха, сидел и гладил котенка. Котенок топтался у Дена на коленях, мерно втягивая и выпуская коготки, приняв его за маму.
В капитанской рубке началась какая-то возня. Одновременно с этим в студии раздался детский возглас. «Мама, мама, почему ты говорила, что звездочки не танцуют? Вон та танцует».
— Да провались вся Солнечная к черту. Это Фобос и он отряхивается, как старый пес.
Кто-то в рубке, наконец, сообразил перенастроить камеру. На экране появилось изображение марсианской луны. Она действительно раскачивалась из стороны в сторону, в околофобосное пространство летели с поверхности спутника камни различных размеров, однако на некотором расстоянии от Фобоса они исчезали вникуда. Космический кордебалет, доведший многих пожилых астрономов до инфаркта, продолжался около получаса.
Наконец, движение спутника красной планеты прекратилось.
Только это был уже не совсем спутник, точнее, совсем не спутник. В черной пустоте висела странная геометрическая фигура. На ее черных гранях пробегали радужные сполохи, фигура медленно вращалась вокруг своей оси, как будто бы специально позируя камере.
Где-то на севере штата, когда-то называвшегося Мэн, пожилой математик крикнул своей жене, убирающейся на кухне:
— Марта, в свое время ты спрашивала меня, что такое тессеракт. Так включи же первый мировой. Да, да, ты права вот эта, как ты говоришь фиговина, и называется тессеракт. Четырехмерный куб, если так можно выразиться, точнее его развертка в трехмерное пространство. А что он делает на орбите Марса, я понятия не имею. Я не астроном, я математик. Одно могу тебе точно сказать – его там быть не должно.
В тот же самый момент, как пожилой математик договорил последнюю фразу, от тессеракта к модулю Дена протянулся радужный луч. И модуль исчез. Тессеракт же медленно сложился внутрь, ярко вспыхнул и тоже исчез, оставив после себя лишь воспоминания и совсем чуть-чуть рентгеновского излучения. А на математика уставилась, просунувшаяся в комнату из кухонной двери, огромная медвежья морда.
Марии Павловне не спалось, то ли из-за перемены погоды, то ли Луна слишком ярко светила в окно. А у Марии Павловны так, раз не спится, то и спать не надо, и вот, сидит она, пьет чай и смотрит в окно. И что-то ей кажется в родном пейзаже не так. Она надевает очки, присматривается. Дом исчез. Даже не дом, а бывший заводской корпус. Утром был, а сейчас нет. Марья Павловна было решила выйти во двор – удостовериться, но прислушавшись к звукам извне, решила из дому носу не казать, а вместо этого выйти на балкон. Оттуда видно неплохо, да и безопаснее.
С балкона Марье Павловне открылась странная, даже сюрреалистическая картина. По двору бегал ОМОН. Бабушка не разбиралась в современной жизни, поэтому все для нее, кто в шлемах, и с дубинками – ОМОН. Причем бегали омоновцы как-то беспорядочно, натыкаясь на стены, друг друга, тополя и фонарные столбы. А один сидел в песочнице, зачерпывал шлемом песок, в общем, натурально строил большой кулич. Потом встал, и, покачиваясь, как младенец, который только научился ходить побрел неведомо куда. И тут Марии Павловне стало жутко. Ночной пейзаж стал каким-то плоским, чужим. Небо казалось бездонным, свет фонарей померк, одновременно став колючим. Жуть сковала тело, и где-то минуту она не могла двинуть ни одной жилкой. Потом резко отпустило.
— Уфф! — отдышалась Мария Павловна, — вот и загробный мир при жизни увидела. Видать дед зовет. Она еще раз обернулась и увидела, что заводской корпус стоит на своем обычном месте.
— Точно ад увидала! Менты сумасшедшие по городу бегают, видать у них наказание такое, а завод хороший, коммунисты еще строили. Он тогда много людей кормил, завод этот. Видать в рай взяли! А я грешна, всю жизнь атеисткой была.
Если бы баба Маша смотрела телекомп, то она увидела бы панику в студии программы «Казни со звездами», а из утренних новостей узнала бы, что волна безотчетного ужаса и резкое изменение восприятия коснулось практически всех из 40,5 миллиардов человек, населяющих Солнечную. А в ее родном Ньюмске, при попытке разгона сквота, сошел с ума целый полк особого назначения Службы Контроля. А бесследного исчезновения сквоттеров, на фоне всех происходящих событий, никто и не заметил.
Алексей Балалаков, теперь уже бывший ведущий телепередач первого мирового канала очнулся в студии. Невыносимо болела голова, на лбу наливалась огромная шишка. Последнее, что он помнил – чей-то истерический крик «Змея!», несущуюся на него обезумевшую толпу зрителей, резко приблизившийся студийный пол и ползущего по этому полу таракана. Надо сказать, Алексей был патологическим чистюлей, и не терпел даже пыли. А уж тараканы повергали его в совсем уж жуткое омерзение. Он огляделся. Тараканов поблизости не оказалось, однако в студии царил полный разгром. Повсюду были разбросаны обломки мебели, реквизита и декораций. Из дверного проема торчали ноги охранника. Однако оборудование работало. Экран, прежде передававший трансляцию казни, матово светился. На дополнительном экране, было видно, что происходит в рубке. Но смотреть там было особо не на что – упавшая на бок камера показывала искаженное окровавленное лицо замкапа.
— Вы живы? – раздался голос из динамиков.
— Да. А кто это?.. – Балалаков на секунду задумался. – Неужели…
— Вы угадали. Это я — Дионисий Воронов.
— Ты жив?
— Скорее да, чем нет. Во всяком случае, я могу с вами говорить. И я сам до конца не понимаю, что случилось и где нахожусь. Они пытаются мне объяснить, но это сложно передать словами. Но, такое чувство, что я наконец-то дома.
На главном мониторе появилось изображение – копия студии, только на месте Балалакова стоял Ден с котенком на руках.
— Так вам будет проще меня воспринимать, – пояснил парень.
— Кто они? С какой планеты?
— Ни с какой. Мне сложно это сформулировать, но я попробую. И… Не пытайтесь прервать трансляцию, это невозможно.
— Я знаю, не знаю, правда, откуда, но чувствую, что трансляция не прервется, даже если уничтожить телецентр.
— Так вот, то, что вы видите на экране – это иллюзия. Однако, студия, в которой вы находитесь – тоже иллюзия. Для них, а теперь для меня и моих друзей также иллюзорны понятия «планета», «время», «расстояние». Все зависит лишь от восприятия, ну или от желания воспринимать мир каким-либо образом. Можно сказать, что мы существовали всегда, во всех возможных вариантах во множестве измерений. Или же не существовали никогда. Причем одновременно.
— Значит их, точнее вас, не существует? Почему же мы тогда с тобой общаемся?
— Как это не существует?! – хихикнул Ден в ответ. — Не буду говорить за вас, но я вполне существую – осознаю себя сам, могу свободно взаимодействовать с любыми осознающими себя субъектами, творить. Значит – существую!
— Как все это сложно… Лучше скажи, если они настолько всесильные, то зачем было устраивать весь этот спектакль с отряхивающимся Фобосом, паникой, исчезающими кораблями?
— Мы тут не при чем. Вы же любите шоу? Так вот – вы все это и устроили. И разгоны сквотов, и войны, и корпорации. Это исключительно ваше шоу. Ты закончил?
— А можно последний вопрос?
— Конечно!
— А для чего вы установили этот «пояс страха»? Почему вы не пускаете нас в дальний космос?
Ден неудержимо расхохотался.
— Ты так ничего и не понял… Как бы тебе объяснить по-простому?…
— Только давай совсем просто.
— Проще некуда – потому, что вы – гопники. А гопнику свойственно бояться того, чего он не понимает. Бояться до смерти. Особенно если он не может осознать, чего именно он не понимает. И… Гопнику не понять – нет космоса. Ни дальнего, ни ближнего. Нет никакого космоса.
Анатолий Панков. Январь 2012 г. Логово оборотня.
Автор выражает благодарность Пэйпердемону за любезно предоставленную иллюстрацию
Нет никакого космоса
а также Ольге Косыревой за редактуру.
Играет музыка: Papa Roach — Last Resort
Настроение: уфф
Это перепост заметки из моего блога на LJ.ROSSIA.ORG
Оригинал находится здесь: http://lj.rossia.org/users/hex_laden/38953.html
Прокомментировать заметку можно по ссылке выше.