У Файба сегодня слушал лекцию про Серебряный век (русской поэзии), и там он упомянул поэта Александра Тинякова. С намеком, что это поэт-панк, и такой гадости еще никто не писал, и вообще противно, трэш и нецензурно.
Решил погулить, нагуглилось немного стихов, в частности, «Настал июль», которое Файб упомянул, как эталон трэшанины. Блин, Файб Масодова явно не читал. И Баркера с Шендеровым пропустил. Хотя те не поэты.
Над «Настал июль» я дико ржал, вообще до истерики, аж нашу новую Чернокошку Europian Edition напугал.
А под стихотворением «Собаки» я вообще ППКС. Ненавижу, блядь, собак. Итого, репостну всё, что нашел. Мише понравится.
Книга Александра Тинякова (1886-1934) «Стихотворения» (под ред. Н.Богомолова, Томск: Водолей, 1998), по данным газеты «Книжное обозрение», входит в число «интеллектуальных бестселлеров». Тем не менее, мы все же решились воспроизвести на наших страницах четыре стихотворения из этой книги, опасаясь, что среди подражаний Брюсову, а также «заказных» сочинений советского периода, читатель может не заметить несколько подлинных жемчужин. Последнее стихотворение нашей подборки «Чичерин растерян…» не вошло в томское собрание, и обнаружено Г.Моревым в архивах ФСБ.
* * *
Настал июль: ебутся пчелы,
Ебутся в поле овода,
Ебутся с неграми монголы
И с крепостными господа.
Лишь я, неебаный, небритый
Дрочил в заплеванных углах,
И мне сказал отец сердитый:
«Без ебли ты совсем зачах!
Пойди, дурак, на дворик скотный
И выбери себе овцу».
И вот вступил я, беззаботный
На путь к бесславному концу.
Я оседлал овцу и с жаром
Воткнул в манду ей свой хуек, —
Но в жопу яростным ударом
Меня баран с овцы совлек.
Я пал в навоз и обосрался,
И от обиды зарыдал…
Коварный небосклон смеялся
И победитель мой блеял.
/1914/
СОБАКИ
Немало чудищ создала природа,
Немало гадов породил хаос,
Но нет на свете мерзостней урода,
Нет гада хуже, чем домашний пес.
Нахальный, шумный, грязно-любострастный,
Презренный раб, подлиза, мелкий вор,
Среди зверей он — выродок несчастный,
Среди созданий он — живой позор.
Вместилище болезней и пороков —
Собака нам опасней всех бацилл:
В кишках у ней приют эхинококков,
В крови у ней кипенье темных сил.
Недаром Гёте — полубог и гений,-
Не выносил и презирал собак:
Он понимал, что в мире нет творений,
Которым был родней бы адский мрак.
О, дьяволоподобные уроды!
Когда бы мне размер Божьих сил,
Я стер бы вас с лица земной природы
И весь ваш род до корня истребил!
1919
РАДОСТЬ ЖИЗНИ
Едут навстречу мне гробики полные,
В каждом — мертвец молодой.
Сердцу от этого весело, радостно,
Словно березке весной!
Вы околели, собаки несчастные, —
Я же дышу и хожу.
Крышки над вами забиты тяжелые, —
Я же на небо гляжу!
Может, — в тех гробиках гении разные,
Может, — поэт Гумилев…
Я же, презренный и всеми оплеванный,
Жив и здоров!
Скоро, конечно, и я тоже сделаюсь
Падалью, полной червей,
Но пока жив, — я ликую над трупами
Раньше умерших людей.
28 июля 1921
ДОЛОЙ ХРИСТА!
Палестинский пигмей худосочный,
Надоел нам жестоко Христос,
Радость жизни он сделал непрочной,
Весть об аде он людям принес.
Но довольно возиться с распятым
И пора уж сказать: он — не бог;
Он родился и вырос проклятым,
По-людски веселиться не мог.
И без дела бродил по дорогам,
И в душе был мертвей мертвеца,
И, ютясь по глухим синагогам,
Проповедовал близость конца.
В наше время его б посадили
К сумасшедшим, за крепкую дверь,
Ибо верно б теперь рассудили,
Что он был вырожденец и зверь.
Но тогда его глупые речи
И запачканный, грубый хитон
Поражали сильнее картечи
Истеричных подростков и жен.
И хоть взял его царственный Ирод,
И распял его мудрый Пилат.
Все же был им в сознании вырыт
Отвратительный, мерзостный ад.
Но довольно садиста мы чтили,
Много крови он выпил, вампир!
Догнивай же в безвестной могиле, —
Без тебя будет радостней Мир!
февраль 1922
* * *
Чичерин растерян и Сталин печален,
Осталась от партии кучка развалин.
Стеклова убрали, Зиновьев похерен,
И Троцкий, мерзавец, молчит, лицемерен.
И Крупская смотрит, нахохлившись, чортом,
И заняты все комсомолки абортом.
И Ленин недвижно лежит в мавзолее,
И чувствует Рыков веревку на шее.
/1926/
