"…и всякий ужас поможет мне, потому что в нем
я найду спасение"
Б. Стокер "Дракула"

     …Недалеко мы шли, но долго. Тянулось время, расходясь с пространством. Болели ступни мои. Я взглянул направо и увидел Осень. На лице его, несмотря на тяжкую дорогу была улыбка, будто делал он это не в первый раз, проходил он путь этот не впервые, и это доставляло ему радость приятную. И был я, наверно, не первым, кто пошел с ним. Взглянул я и налево, но не оказалось там прохладного мальчика по имени Сентябрь. К моему удивлению это почему-то не взволновало меня, где-то в глубине себя я точно знал, что еще увижу этого юношу. Потому и не стал спрашивать я Осень, куда исчез сентябрь, молча шли мы дальше.
     В темноте я почти не
различал дороги, и, скорее всего, если бы мне пришлось бежать, убегать от кого-то или чего-то, я, наверное, не смог бы этого сделать, так как абсолютно не запомнил пути назад — я его просто не знал. И если отступать было некогда, оставалось только двигаться дальше.
     Холод усиливался,
путь превращался в каторжный поход, напрочь лишенный какого-либо общения.
     И вот, наконец-то,
мои до боли напряженные глаза стали различать впереди черты какого-то здания, как мне показалось, высотой оно было около 20 метров, этажей в семь. Осень шел немного впереди меня, и мне пришлось кричать ему в спину: "Что это?"
     На свой вопрос я получил ответ: "Это то, куда я веду тебя я". После таких вразумительных объяснений у меня, почему-то, стало отпадать желание задавать вопросы. Их в принципе и не было, так как интересующие меня вещи уже сами стали появляться перед моим взором.
     Во-первых, как я и предполагал, то, что я видел еще издали, вблизи оказалось семиэтажным каменным зданием, походившим по конструкции своей на какую-то огромную старую часовню, правда на главах ее, как я смог разглядеть, вместо привычных крестов красовались фигурки демонов невиданных, крылатых человеков уродливых с хвостами огромными, напоминающими скорее продолжение позвоночника, чем хвост. Из глаз их черных то ли ржавчина виднелась, то ли вправду сочилась кровь. Понял я, что кровь это, только тогда, когда капля ее упала мне на лицо, оказалось она горячей, как прикосновение огня, как большой поцелуй губ, пропитанных "огненной водой". Я тут же вскрикнул и отскочил. Отойдя от боли, я огляделся и не увидел ничего, из того, что видел лишь мгновение назад, это были всего лишь странные каменные флюгеры на каменной часовне. Никакой крови и никакой боли.
     Осень подошел к дверям и постучав них своим костлявым, но твердым кулаком, опустив голову, он стоял и послушно ждал у дверей. Затем снова постучал, но уже с заметным гневом, который он даже не пытался скрыть. Дверь наконец отворилась, я подошел к Осени, и мы вошли внутрь. Я чувствовал, что какая-то сила тянула меня туда, или просто какая-то выталкивала снаружи. Поглядев себе за спину, я ощутил, что и вправду будет намного спокойнее идти дальше, войти внутрь, нежели остаться в этой холодной, бесконечной, хищной и болезненной темноте, в которой не было пути назад.
     Как только мы вошли внутрь, дверь тут же захлопнулась за нашими спинами, издав при этом щемящий сердце скрип дверных петель. Мы снова остались в темноте, на этот раз более плотной и укрытой в этих плотных каменных стенах. Мы стали продвигаться дальше на ощупь, положившись на осязание, слух, нюх и веление сердца.
     Спотыкаясь и ударяясь о всевозможные предметы, я чувствовал, как на моем теле, словно по чьему-то приказу разрастались всяческие ушибы, царапины, синяки и порезы. О что-то острое я, наверное, серьезно разодрал левое колено, я чувствовал, как разодранные куски кожи свисали с него, обтекая выходящей кровью, она стекала по ноге, все больше и больше обнимая ее. Я ощутил, как она проникала между пальцами ног, окрашивая ногти в красный цвет. Ужасная острая боль мешала ходьбе. Наверное, Осень нашел следующую дверь, так как показался лучик света. Он взял меня под руку, открыл дверь, и мы вошли в следующее помещение.
     Следующее помещение оказалось комнатой, довольно просторной и по-своему уютной.
Входя в комнату яркий свет резанул мне глаза, некоторое время передо мной мелькали лишь силуэты, ослепительные силуэты существ, лица которых я не мог разглядеть.
И вот, наконец зрение
восстановилось, увидев, я понял, что уже сижу. И кто-то незнакомый перевязывает мне ногу. Это была женщина, женщина прекрасная на лицо, с длинными черными волосами, заплетенными в десять косичек, на конце каждой висела какая-то фигурка, я смог разглядеть лишь три — это были человек, сова и муравей. На шее у прекрасной незнакомки висели различные бусы из всевозможных косточек и камушков. Когда она закончила с перевязкой, я спросил у нее:
— Скажи, прекрасное созданье, как мне звать тебя, чтобы отблагодарить тебя за оказанную помощь?
     Прекрасная богиня вытянулась в полный рост и с мягкостью в голосе стрелы Купидона ответила: "Я та, кто не просит благодарности за сотворенную помощь, ибо жалость — порок для таких, как я, имя мне Геката".
     И только после того, как она произнесла это, я заметил насколько прекрасно ее вытянувшееся тело.
     Не видел я не одного земного существа, которое бы обладало такой идеальностью черт телесных. Любая земная женщина была бы фригидна при сравнении с этим прекрасным телом, в жилах которого, наверное, вместо крови текла жажда и похоть, разврат и вечная горячая плотская любовь. Вечно манящий экстаз горел в зрачках ее глаз непонятного цвета. В голосе ее, когда она говорила, я слышал лишь вздохи и стоны от постоянного наслаждения и вечных внутренних ласк. С ней нельзя было разговаривать, мысли разбивались, их разрушала животная сила, просыпавшаяся во мне и заставлявшая меня страстно возлюбить этот прекрасный черный цветок по имени Геката.
     Только…
     Только после того, как кто-то похлопал меня по плечу, я пришел в себя. Обернувшись, я увидел, что это Осень стоит за креслом из красной кожи, на котором сижу я. Он спросил: "Как твое самочувствие? Ты сможешь идти дальше?". Я ответил, что смогу, вот только мне нужно немного отдохнуть. Осень согласился немного переждать. Я начал осматриваться вокруг. Помимо прекрасной девушки, с которой я только что познакомился, в комнате находились еще две — одна сидела на диване, находящемся неподалеку от кресла, другая стояла где-то позади него, затаившись в полутьме с бокалом чего-то красного внутри. Осень увидел мое любопытство по поводу этих двух особ и тут же принялся представлять их мне. Ту, что сидела на диване, звали Мания, это была вторая девушка в моей жизни такой невиданной красоты, пылающей огнем. На ней было темно-синее вечернее платье с кружевами на рукавах. Рыжие волосы ее, вьющимися языками пламени спускались на грудь. Третью звали Метцтли, ее я разглядел плохо, но чувствовал ее обаятельность и грацию даже в полутьме, окутывавшей ее.
     Я принялся снова осматривать комнату, в которой мы находились. Освещение поддерживалось в ней только горящими свечами, расставленными повсюду, они стояли как в подсвечниках, так и поштучно, как мне сначала показалось, в хаотичном порядке. Стен я не видел, вместо них был занавес со всех четырех сторон, даже двери не оказалось — мы попали сюда, всего лишь отодвинув занавес. Весь он был из малиновой ткани, мягкой и теплой, пронизанной тенью в складках, которая мне казалась пятнами, плавающими по занавесу. Это, наверное, происходило от головокружения, вызванного потерей крови. Были еще песочные часы, стоявшие между креслом и диваном, высотой они были приблизительно 40 см., стояли они на подставке, так, что их можно было легко передвинуть при необходимости. Поразительно! Я совсем не замечал, как девушки передвигались, но четко видел результат их передвижения. Так, пока я оглядывался, к Мании, сидевшей на диване, присоединилась Геката, Мецтли тоже переместилась, но незначительно, потому что оставалась в полумраке. Теперь вернемся к свечам, точнее к их расположению, по мере того, как в часах оставалась 1/4 всего объема песка, я начал замечать, что свечи расположены вокруг нас, кроме того места, где стояла Мецтли. Напротив нее стоял подсвечник, т.е. прямо за моим креслом, а так же справа и слева от меня в каждом подсвечнике было по шесть свечей. Между мной и левым подсвечником, было пять свечей, стоявших по одной, с другой стороны было также. По две с каждой стороны от дивана, и одна на песочных часах. Находясь там, и смотря на эти совершенные женские тела, я все больше уходил в соблазн, но страх обилия такой красоты останавливал меня, я немел от
желания, и это опьяняло меня и неугомонно клонило в сон. Все то, что я видел, покрывалось легкими волнами и мягко расплывалось, я слышал, как огонь горит в свечах и что-то шепчет, я слышал, как воск оплавленный стекает по свече и что-то шепчет тихим умоляющим тоном. Сквозь дремоту я видел, как последняя песчинка в песочных часах упала вниз, затем я услышал голос, я увидел губы Мецтли, сказавшие: "Пора". После этих слов она прыткой кошкой прыгнула на диван, вцепившись когтями в диван, она заговорила голосами девочки,
женщины и старухи одновременно. Адская смесь звуков вырвалась из
его горла, ее речь было невозможно слышать, она сказала…

продолжение следует…

Это перепост заметки из моего блога на LJ.ROSSIA.ORG
Оригинал находится здесь: http://lj.rossia.org/users/hex_laden/185212.html
Прокомментировать заметку можно по ссылке выше.