Падающие листья отделились от деревьев и плавающим незатейливым танцем легли на асфальт. Они перестали быть частью чего-то одного, чего-то большого, чего-то того что могло самостоятельно жить и развиваться. Они оттолкнулись и стали отдельной обреченной на увядание частью у которой нет ни единого шанса прожить хотя бы месяц. Оттолкнувшись листья упали в подножья деревьев, для того чтобы погибнуть, а не для того, чтобы заново прорасти — рожденные умирать прорастать не могут. Тепло летнего солнца еще согревает внутри. Но кончики пальцев уже чувствуют воздушное рукопожатие окоченевшей кисти оскаленного трупа по имени Осень, он жмет руку и протяженно не отпуская руки произносит: «Юкси, кяксь, коумя, нэль» (в переводе с вепсского означает «1,2,3,4»).
Я чувствую, что та рука, которую я протянул ему и которую он сжимает начинает неметь от холода. Я спрашиваю у него: «Что это значит?», на что получаю такой же протяжный ответ какими были первые слова.
— Это значит лишь то, что никакие желания остановить цикл длящийся веками будь то двойка всегда идущая за единицей или осень, приходящая вслед за летом, никогда не смогут изменить его, сместить можно центр — окружность останется неизменной, смерть всегда идет за жизнью…
— Но ведь и жизнь всегда придет после смерти? (спрашиваю я ).
— Так было, но не всегда так будет. От эволюции развития вы люди перешли к эволюции деградации и получилось так что жизнь неуспевает прийти после смерти, она просто отстает, количество смертей больше количества жизней. Циклический круг разорвался и превратился в прямую, имеющую только начало и только конец. Всегда помните о том, что каждого брата моего, каждого сына моего вы можете созерцать в последний раз наслаждайтесь этим разом, постигайте этот момент так, если бы он был для вас единственным…
Речь странного собеседника нарушило приближение юноши, который неспеша короткими мягкими шагами подходил все ближе к нам. И вот наконец он стал третьим в нашей компании, и как только это произошло в мои глаза сразу же бросилось то чего я не мог не заметить. И этой сразу же бросающей в глаза вещью стал цвет кожи подошедшего к нам юноши, он был смешанным и совмещал в себе борьбу цвета телесного с цветом бледно серым, таким же серым каким бывает небо только в сентябре. Такой оттенок кожи сразу же погружает человека в мысли о том, что ничего вечного не существует и существовать не может.
Мой предыдущий собеседник, которого мы для отчетности будем называть Осень взял подошедшего юношу за руку…
… а затем добавил: «Ну, вот познакомьтесь это мой первый сын и попрошу его Сентябрем. Мальчик Сентябрь протянул руку для рукопожатия, я сделал тоже самое мы совершили рукопожатие во время которого я заметил что кисть, концы пальцев, которой также холодны как у меня с некоторых пор, трясется так как будто юноша еще сам не решил быть ему сыном Осени или нет, и по этому поводу очень нервничает. Тем не стараясь не задумываться над теми вещами от которых мог так сильно разнервничаться юноша задал вопрос, который даже в подобной ситуации прозвучал банально глупо. Я спросил у него: «Какого рода деятельностью увлекается юноша?» На что по непонятным причинам на мой вопрос вместо юноши стал отвечать его отец-господин мертвая Осень. Он произнес: «Сентябрь увлекается искусством Икэбана, мальчик очень талантлив и любит составлять изумительные, сложнейшие букеты из мертвых опавших листьев, которых больше не держит жизнь на деревьях по причине прекращения ее присутствия там, из листьев которые отправились в последний прыжок в надежде на то, что когда нибудь они смогут заново прорасти новым деревом, он любит творить свои шедевры из тех листьев, которые принесли себя в жертву, принесли себя в удобрение или может быть просто лишили себя жизни только ради того, чтобы продлить эту самую жизнь. Мальчик Сентябрь- первенец другой жизни, он крестоносец другой формы существования, он нем и лишен общения, стон его погружает в сон живущих в тепле». Отец Осень сын Сентябрь позвали меня пойти с ними и я пошел с ними. Мы шли недолго, но как бы всегда попутно встречались только совершенно не те женские лица и очередные лживые обещания, шагая мы растягивались по дороге к безумию., совершенно не помня о том была ли у нас страховка или какой нибудь черный выход назад, наверно идти с ним вперед было бы невозможно — только риск движет ногами. Помню только воздух был новым и свежим, свежим до холода, было легче, но все страшнее дышать. Мы всегда были вместе вот только забыли об этом.
Белый червь.
Это перепост заметки из моего блога на LJ.ROSSIA.ORG
Оригинал находится здесь: http://lj.rossia.org/users/hex_laden/184931.html
Прокомментировать заметку можно по ссылке выше.